Николаю Предко — 84. На пятой скорости он влетает в
кабинет и сразу
же просит у меня паспорт. Вот те раз! Старая чекистская привычка? Ничего
не поделаешь — достаю. Николай Владимирович открывает страницу с личным
номером, внимательно смотрит, закрывает глаза и тут же мой длиннющий
номер воспроизводит. Без ошибки. «Все болит, из поликлиник и больниц не
вылезаю, а зрительная память осталась», — говорит с
удовлетворением.
Фронтовые
дороги, ранения, награды. И полжизни за рулем — да не просто так, а в
компании влиятельных людей прошедшей эпохи. В судьбе этого уникального
человека, ветерана органов госбезопасности, успевшего за свою долгую
жизнь побывать наводчиком, разведчиком и vip–шофером, дорога времени
отражается ясно и отчетливо. Годы–километры на счетчике лет вместе с ним
мы решили отмотать назад. Вот первая
остановка...
Наводчик
1944
год, бои на западном направлении. Местность — открытая, как письменный
стол, неподалеку — лес. НП — наблюдательный пункт, в котором готовится к
бою сержант Предко, расположен в 300 метрах от опушки. Гитлеровцы идут в
атаку.
На фронт уроженец Червенского района
Николай Предко
попал недавно. Назначили паренька минометчиком–наводчиком. Оружие освоил
быстро, и уже скоро командиры заметили — у этого солдата
глаз–алмаз.
— Наш с Якубовым миномет всегда использовали
для пристрелки. Точный
прицел, точный угломер, точное попадание — этим мы отличались от других.
Это сейчас есть приборы, которые могут определить расстояние до цели, а
тогда все делали на глаз. У меня с этим проблем не было, поэтому и
перевели на НП... Когда началась та атака, я дал команду телефонисту:
прицел такой–то, угломер такой–то. Огонь! Отвечают: не успели подвезти
мины. Что делать? Получаю приказ: отступать. Значит, надо сворачивать
телефонный кабель, переходить на новое место, снова разворачиваться...
Нет на это времени! Приказ я не выполнил. Решение пришло мгновенно: нет
своих — нужно использовать немецкие мины. Их нашли неподалеку в разбитых
грузовиках. В том бою я был и наводчиком, и заряжающим, и пока сражение
длилось, утратил ощущение времени и реальности происходящего. Помню
только — гора трупов на каждом квадратном метре. Атаку мы в итоге
отбили. За этот бой мне вручили медаль «За
отвагу».
Разведчик
1945–й.
Территория Германии. Двое в форме вермахта осторожно перебираются через
линию фронта. Это Предко и его напарник Юрченко. Задача бойцов: собрать
информацию о сосредоточении техники противника на указанном
участке.
В
разведку Николай Владимирович попал потому, что хорошо знал немецкий
язык. Выучил в окопах, по справочникам. А еще он запоминал все с ходу,
моментально, что ценилось превыше
всего.
Но в тот свой выход разведчикам не повезло:
практически сразу
наткнулись на гитлеровцев.
— Они были метрах в 25 от нас, и
другого варианта, как принять бой, не оставалось, — говорит ветеран. —
Завязалась перестрелка. Пуля попала в зажигалку, которая лежала в
кармане, и рикошетом — в живот. Юрченко тоже ранило — в плечо. Не знаю,
как он вытащил меня к своим. А потом врачи поставили диагноз — слепое
пулевое ранение живота с повреждением тонкого кишечника и мочевого
пузыря. С такими ранами, объясняли мне, выживает один из тысячи. А я
взял и
выжил.
Шофер
1956–й,
гомельская
трасса. Темень, фары бьют вперед, глаза слипаются от усталости. Движемся
дальше по дороге времени: теперь Николай Предко — водитель в Комитете
государственной безопасности. По правую руку от него, на пассажирском
сиденье, председатель КГБ при Совете Министров БССР Александр
Перепелицын. Председателя нужно доставить к месту назначения в целости и
сохранности. Не каждому доверят такую
работу...
Почему доверили ему, Николай Владимирович сказать не
берется.
Скромничает. Да, окончил автошколу. Да, за рулем чувствовал себя как
рыба в воде. А удостоверение шофера первого класса получил из рук
строжайшей начальницы экзаменационной комиссии городской
Госавтоинспекции Фариды Дорофеевой, которая, если машина у кандидата в
vip–шоферы дергалась, гнала водителя метлой учиться дальше. Сыграли свою
роль, видимо, и фронтовая биография, и послевоенная служба — Предко
участвовал в борьбе с бандитизмом. В общем, личное дело начальство
устроило, и Николай Владимирович необходимые допуски получил. Первым его
высокопоставленным пассажиром стал А.Перепелицын.
—
Александр
Иванович был человеком очень интеллигентным. И в то же время —
пунктуальным. Если сказал, что в 11.15 нужно быть у здания КГБ на
Комсомольской, значит, тому и быть. Попросил подать машину в ЦК на
полшестого, я уже там. И попробуй опоздать хотя бы на минуту! Но я и не
опаздывал.
Перепелицын жил недалеко от КГБ, на службу ходил пешком.
Поэтому за
шефом Николай Предко не заезжал. Его рабочий день начинался в гараже.
Там водитель проверял, как механики подготовили машину к выезду, нет ли в
салоне пыли. За рулем — только в костюме, при галстуке. Медкомиссии не
было — в трубку дышать не заставляли. Но и мыслей выпить на службе у
Николая Владимировича не возникало никогда. Хотя, конечно, предлагали. В
1973–м, после нервной работы по обслуживанию переговоров Брежнева и
французского президента Жоржа Помпиду, пригубить разрешили «сверху».
Предко отказался.
Ездил ветеран на «Чайках»,
«Победах»,
«Волгах». К внутреннему убранству служебных авто все его пассажиры
относились сдержанно, изысков не требовали. Машины предпочитали белого
цвета, в том числе и по соображению безопасности, чтобы в темное время
суток свести вероятность аварии к минимуму. Номера с нулями не
заказывали. Хотя каждый милиционер и сотрудник ГАИ знал: едет главный
чекист республики.
Сиреной, которой также
был оборудован
автомобиль, Предко воспользовался в своей жизни только раз. Было это в
Вильнюсе — из–за аварии на дороге возникла пробка, и выхода другого не
было.
— Председатели КГБ мне доверяли. Вот, к
примеру, Василий
Иванович Петров, сменивший отозванного в Москву на повышение
Перепелицына, как–то попросил: «Съезди ко мне домой, возьми кошелек на
тумбочке и привези». Я отвечаю: «Василий Иванович, не могу! Мало ли что,
потом будете на меня смотреть косо». А он настаивает: «Коля, бери ключ и
иди. Ты человек свой». Пришлось ехать...
Но
иногда поручения
начальства Николай Владимирович все равно игнорировал. Как–то
Перепелицын вызвал к себе: «Сейчас 10.00. К 12.00 должны быть в
Могилеве». Расстояние неблизкое, больше 200 километров. Предко ответил:
«Хорошо, товарищ генерал, постараемся успеть». Но уже по дороге понял:
шансов, если не рисковать, не гнать сломя голову, нет. А для водителей в
то время одним из главных руководящих документов был приказ № 193:
шофер во время движения не подчиняется указаниям начальства, а выбирает
скорость в зависимости от климатической обстановки, состояния дороги и
т.д. Приказывай не приказывай — главный в салоне тот, кто за рулем.
Генерал настаивать не стал — приказ есть
приказ.
И еще похожий
эпизод — несколькими годами позже, когда Предко возил заместителя
председателя КГБ Валентина Буевича. Было так: перед Новым годом приехали
по каким–то делам в Аксаковщину. Там задержались. По дороге в Минск
прихватили с собой двух работников ЦК. Погода — нелетная: снег,
видимость нулевая, щетки не очищают лобовое стекло даже на больших
оборотах. Дорога идет на подъем, впереди еле тащится грузовая машина.
Предко — за ней, на обгон не идет. Слишком рискованно. Один из
работников ЦК, любивший, видимо, кататься с ветерком, проявил
недовольство: «Ползем как черепахи. Если бы за рулем сидел мой водитель,
уже давным–давно были бы в столице». Николай Владимирович не сдержался:
«Хотите — вызывайте вертолет, в машине телефон есть. А иначе будем на
Московском кладбище». Пассажиры притихли.
А
потом разбился
Машеров, и к осторожности, профессионализму водителей высокопоставленных
государственных чиновников стали относиться с еще большим
вниманием...
За
время службы Николая Владимировича много раз отмечали наградами. Одна
из самых памятных для него — «благодарность за
исключительно–добросовестное исполнение служебного долга по обеспечению
Олимпийских игр 1980 года», подписанная Андроповым. Запомнились нашему
герою и слова французского ученого, которого от здания Академии наук он
примчал в аэропорт без единого торможения: «Вы — водитель
экстра–класса».
Вице–президента НАН
Степаненко и других
академиков Николай Владимирович возил после того, как уволился из
КГБ.
—
Замечательные, умные люди, но — забывчивые, — улыбается ветеран. —
Дадут указание встретить делегацию, а потом сразу же об этом забывают.
Поэтому с учеными я работал только по запискам. Поезд приходит из Москвы
во столько–то? Будьте добры, напишите на бумажке. Я —
исполню.
***
...Вот
и все: дорога подошла к концу, мы вернулись в 2010–й. Николай
Владимирович теперь ездит на трамвае. Жизнью доволен: благодарен
руководству комитета, ветеранской организации,
врачам.
—
Людей, которых я возил, в то непростое время кто–то боялся, кто–то,
может, и не любил. Но я был шофером, а они — пассажирами, и мне надо
было просто смотреть в оба, чтобы их не подвести. Наверное, у меня
получалось неплохо.
Сообщает нам
СМИ Портала Беларусь Сегодня:
SB.BY
