Октябрь
1943–го... Вермахт уже оставил первые белорусские города — Хотимск,
Костюковичи, Климовичи. Но его полки цепляются: отступая, взрывают мосты
и минируют дороги, болотистую реку Проня превратили в рубеж обороны. На
помощь Красной Армии приходит мирное население. В том числе и я,
14–летний паренек. Отец и двое братьев воюют. Мать умерла в 41–м. Мы
остались втроем: я, старшая, Зина, и младшенькая, Марийка. Когда я
запрягал своего Орлика, чтобы снова и снова ехать в лес за сосновыми
хлыстами для будущих мостов, Зина плакала...
Однажды на наш
обоз в десять подвод на станции Шестеровка военные погрузили ящики с
боеприпасами. И отправили к передовой, проходившей по Проне. Чего только
не увидел, не услышал я в дороге! Видел пожарище в деревне Киселева
Буда, над которым, будто черные аисты, возвышались печные трубы. Слышал
историю еврейского погрома в Милославичах, где взрослых перед расстрелом
заставили выкопать себе могилы, а детей бросали в яму живьем. Но до
прифронтовой полосы я не доехал. Старший обоза, мой крестный Емельян
Королев, сказал: «Сынок, жаль мне тебя, ты легко одет, прячешь босые
ноги в сене. Поворачивай Орлика в обратную дорогу!» В какую? Куда? Я
чуть не плакал. Но крестный был неумолим: «Орлик — конь разумный, дорогу
найдет с завязанными глазами, только будь вежлив с ним».
Помня
этот наказ, я по–детски был ласков с Орликом, называл его то
коньком–горбунком, то дружком–спасителем. Орлик пронес меня по полю, еще
не остывшему от боя и пролитой крови. Отчетливо помню, как среди
искореженных танков, самоходок и автомашин лежала мертвая овчарка с
волчьим оскалом. И я будто посмотрел в жуткие глаза войны... На одном из
подворий навстречу вышел дедушка Артем, посоветовал: «Скажи своему
спасителю–горбунку спасибо и целуй его прямо в белую звездочку, что на
его умной мордочке». Мы положили Орлику добрую охапку сена. Мой конек
жевал его и будто кивал нам головой.
Ночью мне снился Орлик,
который вез меня через дымное поле в страну счастья, где цветут цветы и
поют птицы. Сколько лет прошло, а до сих пор помню ту дорогу. И своего
славного Орлика, славную лошадку моего военного детства.