— Папа побил маму, и она умерла, — спокойно, по–взрослому, говорит 13–летняя Лика. — Только я не хочу, чтобы меня и Кирилла отправляли в детский дом. Я хочу жить с папой. Он всегда о нас заботился, а мама нет.

Полугодовалый Кирилл глядит огромными ясными глазами и улыбается беззубой улыбкой. Откуда крохе знать, что недавно состоялся суд, что отца приговорили к 5 годам лишения свободы, что скоро его не будет рядом.

Правда, пока они все вместе. Это тот редкий случай, когда подозреваемый в тяжком преступлении не был арестован ни до суда, ни после. И с осужденным можно поговорить не в камере СИЗО, не в колонии, а в одном из минских скверов, что я и сделала.

Завязка

Разговор был не из легких. Говорили о жизни и смерти. О жизни Владимира с тремя детьми и женой Натальей. О смерти, виновником которой он стал около полугода назад, когда, не сдержавшись, избил супругу.

Из материалов уголовного дела:

«Зайдя в квартиру соседа, увидел свою жену спящей на диване. Схватил ее за ногу и потянул к выходу из квартиры. Таким образом стащил ее с дивана, а затем протянул по коридору и лестничному маршу с 8–го по 7–й этаж. В своей квартире Наталья пошла в ванную комнату, откуда стала его оскорблять, выражаясь нецензурной бранью. Не выдержав, он зашел и стал наносить удары ногами и руками в область спины и поясницы. Затем вернулся в комнату, где спали дети, и сел в кресло. На ее крики с просьбой принести сигареты и воду не обращал внимания. После уснул в кресле, а утром обнаружил жену мертвой».

Странная улыбка, то и дело мелькавшая на лице моего собеседника, сначала показалась подозрительной, ну или как минимум не совсем уместной. И лишь потом я разглядела за ней пережитые боль, страх, чувство вины, раскаяние, обреченность. И поняла, что это своеобразная защитная реакция психики от саморазрушения. Невозможно постоянно жить с этим и спокойно переживать тот вечер заново. К тому же когда у тебя трое детей, для которых ты единственная опора, необходимо выглядеть сильным, хотя со дня на день могут появиться люди в форме, надеть наручники и увести под конвоем.

Опорой для семьи Владимир являлся всегда. С Натальей они поженились много лет назад, у нее к тому времени уже был сын, а в 1990 году у них родился еще один, спустя 7 лет появилась и дочь.

— Поначалу все было нормально, — отвечает на мои расспросы о своем прошлом Владимир. — Жена, правда, работать никогда не стремилась, да, честно говоря, и я не настаивал. Сам нормально зарабатывал. Сначала трудился в государственной строительной организации, от которой мы свою однокомнатную квартирку из подменного фонда получили, потом стал евроремонты делать. Денег в общем–то хватало. По крайней мере, она меня никогда не попрекала, что их мало. Все изменилось, когда жена начала пить.

Это произошло лет 10 назад. Поначалу выпивала немного и нечасто. Затем — больше. Потом не пришла домой ночевать раз, два, три...

Как–то устроилась на работу дворником, но, получив через месяц первую зарплату, всю пропила. Больше ее там не видели и вскоре уволили за прогулы.

— Бывало, от подружек ее забирал, от соседей, когда сама передвигаться уже не могла, — невесело усмехается Владимир. — А однажды, когда уехал к родственникам в Россию, она, напившись в очередной раз, в компании избила незнакомую девушку. Пьяная агрессивной становилась, оскорблениями сыпала, старалась унизить. Тогда ее осудили за хулиганство на два года. Отсидев полтора, вышла и сказала, мол, если выпью, буду кодироваться. Выпила в первый же день. И вскоре уже шла кодироваться. Полтора–два года все было хорошо. Жизнь вроде налаживалась, дети под присмотром...

Развязка

А года четыре назад Наталья «развязала». Да так, что остановиться уже никак не могла. Мир и спокойствие, ненадолго воцарившиеся в семье, растворились в парах алкоголя. Стало совсем тяжело.

— Денег ей в руки давать нельзя было, она все пропивала, — вздыхает мой собеседник. — Чтобы «догнаться» или опохмелиться, вещи из дому продавала: миксеры, утюги, диски, даже ящик с инструментами, с которым я на работу ходил. Продукты из холодильника, купленные, например, на неделю, исчезали за день. Разговоры–уговоры — все без толку.

Постепенно и дети привыкли к пустым полкам в холодильнике. Еды в нем было ровно столько, сколько нужно, скажем, чтобы поужинать или пообедать.

Из показаний соседей:

«Наталью Владимировну 1970 года рождения знала с 1994 года. Поддерживала с ней соседские отношения. Знаю, что она не работала, проживала с мужем и детьми. Ее могу охарактеризовать с отрицательной стороны: злоупотребляла спиртными напитками, продавала совместно нажитое имущество, воспитанием детей не занималась. Постоянно находилась в состоянии алкогольного опьянения, проводила свободное время с неизвестными мужчинами. На улице просила у прохожих деньги. Цели в жизни перед собой не ставила, ни к чему не стремилась»...

Старший сын вскоре переехал, стал жить отдельно, средний учился в школе, пропадал то у друзей, то в компьютерных клубах, дома бывал редко.

Пожалуй, больше всех от постоянного отсутствия матери или ее пьяного присутствия страдала тогда еще 9–летняя Лика. Хотя сами дети этого не осознают и даже видят свои плюсы: никто не заставляет делать уроки, наводить порядок, никто не контролирует и не ругает за плохие отметки. То, что девочка не получала от матери — любовь, ласку, внимание, — ей старались дать отец и бабушка.

— Раньше неурядицы в семье и на работе сказывались, — говорит Владимир. — Приходилось то отпрашиваться, то опаздывать: дочь в школу отвести, в поликлинику съездить и т.д. Бывало, на людях срывался: мог накричать. Сначала принимал все близко к сердцу, а потом, к 40 годам, понял, что пора что–то менять. Была мысль разойтись, но решил потерпеть, пока дети подрастут. Научился абстрагироваться. Увлекся компьютерами вместе с сыном. Компьютер заменил мне все развлечения. Старался пьяную жену попросту не замечать. Надевал наушники и погружался в виртуальный мир.

Кульминация

А в середине прошлого года с мыслью вырастить детей и уйти от пьяницы–жены Владимиру пришлось распрощаться. Летом выяснилось, что Наталья беременна. Об этом она узнала случайно, когда попала в больницу из–за проблем с легкими.

Он тогда не пришел, чем она его позже попрекала. А ведь собирался навестить, уже на пороге стоял, когда вдруг выяснилось, что из квартиры исчезла новая машинка для стрижки. Разозлился и не пошел.

Казалось бы, у Натальи появился шанс начать все заново: прекратить пить, взять себя в руки, снова закодироваться. Увы. Новая зародившаяся в ней жизнь никак не повлияла на ту, что ее окружала. Она продолжала существовать в искаженном алкоголем пространстве, границы которого сузились до объемов бутылки. Пьяные похождения супруги продолжались до тех пор, пока на поздних стадиях беременности не начался сильнейший токсикоз.

Маленький Кирилл родился в ноябре чуть раньше положенного срока с «букетом» врожденных болячек, в том числе и пневмонией. Месяц его выхаживали врачи. К счастью, малыш окреп и уже 12 декабря был дома. Наталья держалась, не пила. Вместе с плачущим ребенком по ночам просыпались оба: жена шла готовить смесь, а муж укачивал, чтобы не проснулись другие дети. А 27 декабря Наталья сняла со счета часть денег из пособия по рождению ребенка и отправилась на рынок.

До рынка она так и не дошла. Заглянула в ближайший винно–водочный отдел и домой уже не вернулась.

Проведя бессонную ночь, Владимир отправился на работу, с Кириллом осталась Лика, у которой были каникулы, потом пришла бабушка. Наталья явилась поздно вечером, еле держась на ногах, а потом снова исчезла.

Из показаний свидетелей:

«Примерно около 16 часов к нам пришла очень пьяная Наталья, рассказала, что пила с жильцами соседнего подъезда. Рассказала, что там она оставила четыре бутылки вина и продукты. Потом от большого количества выпитого спиртного ей стало дурно. Мы прогнали ее из квартиры. Она пошла пить к другим соседям».

В полдвенадцатого ночи пришел сосед сверху и сказал, чтобы Владимир забирал свою жену.

— Не знаю, почему я пошел, — разводит руками Владимир. — Ведь в последнее время я уже и не забирал ее из этих притонов. Пусть бы там лежала, проспалась, а потом сама бы пришла.

— Почему дома не сдержался, когда она стала кричать и скандалить?

— Наверное, одно на другое наложилось: усталость, злость, нервы, бессонные ночи. Ведь не хотел я этого... Сейчас мне очень детей жалко. Старший–то большой уже, если не поступит в вуз, в армию пойдет. А вот Лика — больной ребенок. Ей положено 23 часа в сутки в специальном корсете ходить, у нее очень сильное искривление позвоночника, врожденное. Будет ли она других слушать? Характер у нее тот еще, мамин. За Кирилла волнуюсь: оставят ли такого малыша с бабушкой? Или в детдом отдадут?

Возможно, кто–то скажет, мол, раньше обо всем этом надо было думать. Мне так сказать не захотелось.

— Примеров семейных драм, когда ссоры заканчиваются драками, а драки — смертью, увы, немало, — заметил заместитель прокурора Фрунзенского района Виталий Вертинский. — Но редко на скамье подсудимых оказываются люди непьющие, несудимые, которые не совершали даже мелких правонарушений. Это — не типичный случай. Человек всю жизнь заботился о детях, многое и долго терпел. Конечно, это не оправдание, но смягчающие обстоятельства в уголовном деле есть. Гособвинитель, что, кстати, бывает довольно редко, попросил назначить наказание, не связанное с лишением свободы. Однако суд первой инстанции вынес иной приговор. Пять лет...

Сейчас прокурор подал протест, адвокат — кассационную жалобу. Судьба Владимира и его детей пока не решена, приговор не вступил в законную силу, поэтому фамилии не названы...

Сообщает нам СМИ Портала Беларусь Сегодня: SB.BY