В питерском Военно–историческом музее артиллерии, инженерных войск и
войск связи хранятся две пушки из Несвижского замка — «Цербер» и
«Виноград», отлитые в конце XVI века. Здесь же, а также в Эрмитаже
находятся рыцарские доспехи из коллекции Радзивиллов. В собрании
Кунсткамеры вы обнаружите уникальную счетную машину работы несвижского
мастера Евны Якобсона. С некоторых раритетов снимут копии. Это все, что
возможно, дабы вернуть хотя бы в таком виде национальное достояние на
родину.
Когда начинаешь вспоминать о воссозданных святынях,
реликвиях, становится и отрадно, и страшно. Оказывается, в ХХ веке, не
говоря о более давних временах, страна слишком много потеряла.
В
Полоцк мы едем поклониться мощам святой Евфросинии, а заодно
прикоснуться к Кресту, изготовленному по велению преподобной. И вряд ли
верующий человек уже задумывается о том, что Крест–то — не настоящий, а
всего лишь красивый «двойник» подлинного, следы которого навсегда
утеряны в годы Великой Отечественной войны. Между тем священный предмет,
ознаменованный именем Евфросинии, — один из столпов, на которых
держится белорусская идея. Но этот краеугольный камень — совсем новый.
Очевидно:
важна не столько вещь, сколько ее образ. Поэтому нам нужны копии
реликвий. Чтобы хотя бы в мыслях представлять, на каких опорах держится
национальная самобытность.
Еще важнее, чем книги, предметы
декоративно–прикладного искусства для создания образов, которые бы
соединяли Белую Русь прошлого и Беларусь настоящего, — здания,
формирующие облик городов, местечек и даже деревень. Ратуши, некогда
украшавшие Минск и Могилев, многие храмы в Витебске и Орше отстроены с
нуля. И туристы, а вскоре и потомки нынешних жителей городов вряд ли
зададутся вопросом: неужели здесь в конце ХХ века были пустыри?
Возрождение исконного облика страны, который она потеряла за предыдущее
время, стало нормой, а не мечтой. Хотя еще в начале 90–х только группки
краеведов лелеяли сии надежды.
Но есть и проблема. Не
«затянет» ли копирование утраченных ценностей, как наркотик? Ведь как
все просто получается: что имели, не хранили, потерявши не плачем, а
беремся за инструмент — и воссоздаем, что пожелаем. Тенденция дошла до
того, что при реставрации памятников зодчества становится правилом
снести древние стены, а потом вернуть памятнику прежние черты из
совершенно новых материалов. Благие намерения вдруг приводят к неудачным
результатам. «Классических» примеров того не счесть в минском Верхнем
городе.
В чем корень зла? Одни говорят: виноваты
несознательные чиновники, потакающие быстрой и некачественной
реставрации, переходящей в реконструкцию, а это уже почти ремонт. О
сохранении духовности тогда не может быть и речи. Другие считают, что
все дело в нехватке рук: нет у нас профессионалов, способных работать с
древними материями тонким резцом, а не отбойным молотком. А пригласить
умельцев из–за рубежа как будто дорого.
А вот тут как сказать.
Вернемся
к белорусским ценностям, находящимся в Санкт–Петербурге. «Хотя в стране
есть мастера, готовые взяться, в частности, за изготовление доспехов,
обращаться, скорее всего, придется за границу — в Польшу, — предлагает
самый оптимальный путь Валерий Столярчук, директор Национального
историко–культурного музея–заповедника «Несвиж». — Это обойдется в три
раза дешевле. В наших рыцарских клубах за восстановление доспехов просят
от 18 до 30 тысяч долларов. А в музее Войска Польского изготовят в три
раза дешевле, да еще приложат сертификат качества. Мы, конечно, рады бы
доверить работу своим мастерам, но все же будем ходатайствовать перед
Министерством финансов о выделении средств на заключение контракта с
польской стороной».
С опорой на собственные силы, очевидно,
нам все по плечу. Но главное, что из этого получится — поделка под
старину или подобие подлинника, неотличимое от оригинала. Новые реликвии
должны быть безупречными. И средствами при их воссоздании
разбрасываться глупо. Даже если деньги придется отдать заграничному
мастеру. Или лучше переплатить своему?
