В древности засеянное поле у славян называлось «жизнь». А количество скота — «казна».
Мир
движется вперед и думает, что он меняется. Как бы не так! Он только
меняет фасон туфель, которыми взбивает клубы пыли на вечной дороге из
вчера в завтра. Еще миру почему–то кажется, что осталось совсем немного и
вот он уже сможет жить так, как захочет сам, повелевая стихиями, диктуя
свою волю неведомому нам высшему разуму, который каким–то непостижимым
образом в непостижимые времена сумел запустить этот непостижимый
механизм под коротким названием «жизнь». Но смысл заблуждений, наверное,
в том и состоит, чтобы их развеять.
И вот никак не затянется
рана в Мексиканском заливе, нанесенная человеком Земле — безжалостно и
бездумно. Бурные потоки смывают не только деревни и поселки, но и
большие города вместе с их суперсовременной «начинкой». А выжженные
солнцем нивы заставляют человека, вооруженного нанотехнологиями,
произносить страшное слово «голод» — и не где–нибудь в глухих
африканских дебрях, но в самой что ни на есть цивилизованной Европе.
Из–за обрушившейся на европейскую территорию засухи и пожаров
традиционные житницы России оказались в катастрофическом состоянии. Цены
на пшеницу на мировых биржах растут как на дрожжах. И слово «хлеб»
снова приобретает свое первоначальное, сакральное значение, то, как его
понимали наши предки. Ведь можно быть сытым виртуальной дружбой,
любовью. Но виртуального хлеба не бывает. И даже та рука, которая давно
уже стала неотъемлемым продолжением компьютерной «мыши», время от
времени протягивается куда–то в сторону, чтобы нащупать вполне осязаемый
кусок вполне конкретного хлеба.
— Испокон веков у славян
уборка хлеба приравнивалась к ратному делу, — говорит фольклорист и
этнограф Елена Довнар–Запольская, — по величине затраченных сил и
психологической напряженности. «У нас учора вайна была — мы ўсё поле
зваявалi» — так начинается «жнiўная» песня, прежде бытовавшая на всей
территории Беларуси. Да что там прежде... Посмотрите, даже с современной
техникой выращивание хлеба — титанический труд. Потому и сохраняется в
народе такое священное отношение к хлебу: не выбрасывать, а, уронив,
поднять и поцеловать со словами: «Даруй, Божачка!» — Весь август у нас подчинен одному главному занятию — уборке урожая.
—
И получил месяц свое название у белорусов от самой главной работы,
которая проходит в это время, — жатвы, «жнiва». Жатва — итог всех
огромных усилий, результат соблюдения множества правил и норм, запретов и
разрешений, ведь хлебная нива требует особого состояния души хлебороба.
Поэтому и сама жатва — целый свод священных обрядов. Великий труд
порождает такое же великое торжество.
Начинали жатву с обряда
под названием «покрывание поля», когда младшая из невесток в семье,
празднично одетая, зажинала первый сноп и подбрасывала его вверх со
словами: «Пакрыла нiўку на добрую спажыўку. Парадзi, Божа, наша збожжа!»
В таких действиях просматривался особый, глубинный смысл: совсем юная
женщина, уже носившая в себе новую жизнь — будущего ребенка, и
оплодотворенное поле, давшее уже зрелые колосья. Даже в соседних
деревнях жатва могла начинаться в разное время. Крестьяне следили за
своим хлебом и говорили так: «Як колас пакажа».
Свидетельство
тому — известная в Беларуси фраза: «У вас жнуць, а у нас яшчэ ждуць».
Налитый всеми плодоносными силами земли, омытый чистыми дождями и
согретый ласковым солнцем, теплый и тяжелый, как золото, колос был
главным, только он диктовал время уборки. Здесь включались все
фенологические знания, переданные предками, приметы о погоде.
Требовалось в полном смысле «ухватить время», чтобы колос не вымок, не
высох, а был спелый, полный таинственной животворящей силы, способный
возродиться вновь. Ведь, по словам нашего знаменитого земляка поэта
Серебряного века Владислава Ходасевича, «...все живущее идет путем
зерна».
Апогеем жатвы становились дожинки. Представьте
картину: золотая нива, женщины в белых платках, повязанных так, что
открытыми остаются только глаза... Белорусы чтили и чтят свои традиции.
Даже в самое страшное время, в войну, в партизанской зоне в Дзержинском
районе проводили дожинки по правилам, заведенным предками: затягивали и
подхватывали песню, «кабы ўсё поле звiнела», проводили обряд «завивания
бороды» древнему духу поля, чтобы поле не разгневалось и не оставалось
пустым. Когда–то мне рассказывала об этом замечательная женщина — Мария
Фендюкевич из деревни Чики. Она потеряла своего 16–летнего сына Николая,
когда он воевал в партизанском отряде. А у нас женщины, потерявшие
кого–то из близких, обычно уже больше не поют — их называют «умолкнувшие
певицы». Но тогда Мария посчитала необходимым «пустить голос» — начать
жнивную песню. Ведь хлеб нужен был для победы, ради которой отдал свою
юную жизнь ее сын.
Песни звенели над полем. Слова, мелодия —
все слитно, емко и значимо. В песне заложена сакральная сила звукового
фона, который должен был отпугивать злых духов от поля, от хлеба. Песня
была оберегом и защитой.
Оставшуюся на убранном поле горсть
колосьев завивали, украшали цветами. Под колосьями выпалывали — только
не голой рукой — всю траву. В середину «бороды» клали на чистом белом
полотне хлеб и соль, трижды кланялись в пояс полю и земле. Из колосьев
свивали венок, украшали его цветами и торжественно несли в красный угол
дома, под иконы.
Венок из колосьев надевали на голову хозяину
дома — тому, кому принадлежала земля. Со временем эта традиция несколько
изменилась: венок стали нести «старшыне» — главе сельского кооператива,
когда–то колхоза или совхоза. Вообще, от традиций мы не отступаем — это
«свое», оно помогает и оберегает.
Закончив работу, уставшие
жнеи шли с серпами домой. Но их серпы не должны быть голыми и сверкать
холодным железом. Серпы обвивали травой и соломой.
Поле воспринималось как живое существо. Начиная работу, к нему обращались:
Добры дзень Богу, Жыту ядранаму, Коласу палявому!
По
окончании работы также кланялись в пояс, ложились на землю и просили:
«Нiўка, нiўка, аддай маю сiлку...» Было закончено великое дело и столько
же сил отдано ему.
— Сейчас у нас такое множество продуктов в
магазинах, различных ресторанов, кафе. А в них суши, шашлыки, пиццы...
Еда со всего мира. И хлеб как–то уходит на второй или даже третий план.
Вот только сколько раз приходилось слышать сетования: ах, неудачно поел —
не пошли суши или, скажем, шашлык... И никогда не приходилось слышать:
не пошел хлеб.
— Мы сейчас не все и не всегда в полной мере
понимаем значение самого понятия «хлеб», забывая, что это не только
широкий ассортимент изделий в булочной. Хлеб обеспечивал полноценную
жизнь человека. Древние греки были уверены: если человек не ест хлеба,
то будет наказан богами. Ведь не зря маленькому ребенку всегда давали
корочку хлеба, когда у малыша начинали резаться зубки. Хлеб становился
первой пищей после материнского молока. Великий Гомер сравнивал хлеб с
мозгом человека. Мы относимся к индоевропейской расе, а у всех
индоевропейцев хлеб, солнце и золото имеют одинаковую символику — круг с
точкой внутри. Сказано ведь: «Все есть пища, но хлеб есть ее великая
мать».
В древности засеянное поле у славян называлось «жизнь». А количество скота — «казна».