Канадские ученые обнаружили, что за наслаждение музыкой в мозге отвечает та же система, что и за удовольствие от психоактивных веществ, секса и еды. Результаты работы опубликованы в журнале Scientific Reports.
Музыка представляет собой общечеловеческий феномен, присущий всем известным современным и прошлым культурам. Она становится одним из первых опытов восприятия внешнего мира, поскольку матери инстинктивно напевают, убаюкивая новорожденных. О важности музыки для людей говорит также то, что она — неотъемлемый компонент различных значимых событий, таких как праздники, религиозные церемонии, спортивные мероприятия и другие, кроме того, музыкальное произведение (гимн) служит одним из символов любого государства.
За последние 15 лет появилось множество исследований, посвященных различным аспектам восприятия музыки, как когнитивным, так и биохимическим. В частности, было показано, что ее прослушивание и исполнение влияет на уровни серотонина, адреналина, дофамина, окситоцина и пролактина. В ходе опросов люди систематически включают музыку в десятку вещей, приносящих наибольшее удовольствие, ставя ее выше денег, еды и изобразительного искусства. При этом то, какие нейрохимические процессы отвечают за удовольствие от музыки, детально изучено не было.
Физиологическое чувство удовлетворения, которое вызывают еда, секс и фармакологические препараты, воспринимается в две фазы. За первую — желания и ожидания, или аппетитивную («хочу получить») — отвечает широкая сеть дофаминергических нейронов в прилежащем ядре мозга. За вторую — завершающую, или консумматорную («нравится полученное») — анатомически связанные сети дофаминергических и опиоидных нейронов в ограниченной области того же ядра.
Дофаминовая и опиоидная системы взаимозависимы и физиологически. Так, блокирование мю-опиоидных рецепторов налтрексоном влияет не только на вторую, но и на первую фазу восприятия удовольствия. К примеру, введение этого препарата уменьшает и потребление любимой пищи, и наслаждение ей.
Чтобы выяснить, имеют ли чувства удовольствия от музыки и физиологических стимулов схожую природу, сотрудники Университета Макгила пригласили для участия в эксперименте 17 здоровых студентов-добровольцев. Всех их попросили принести с собой записи двух композиций, вызывающих интенсивное чувство удовольствия, включающее ощущение мурашек по коже. В течение двух дней эксперимента им случайным образом вводили 50 миллиграммов налтрексона или плацебо так, чтобы каждый участник в один из дней получил препарат, а в другой — «пустышку». При этом ни добровольцы, ни исследователи не знали, что именно было введено. После инъекций участникам давали прослушивать их любимую музыку и две композиции с экспериментально подтвержденной эмоциональной нейтральностью в качестве контроля.
Реакцию участников на прослушивание регистрировали психофизиологически (по электрической активности мышц, отвечающих за улыбку и нахмуривание) и субъективно (добровольцы оценивали интенсивность удовольствия от музыки в реальном времени, передвигая ползунок по 100-балльной шкале, а также делились ощущениями с экспериментаторами).
Выяснилось, что введение налтрексона снижало интенсивность как позитивных, так и негативных физиологических реакций (проявлений радости и грусти) на музыку. Субъективно оно уменьшало удовольствие от приятной музыки, но не влияло на восприятие нейтральной. В качестве примеров реакции на любимые композиции под действием налтрексона ученые проводят такие комментарии участников: «я знаю, что это — моя любимая песня, но она не воспринимается как обычно» и «звучит неплохо, но на меня не производит никакого впечатления».
Таким образом, наслаждение музыкой зависит от работы опиоидной системы, а значит, имеет общую природу с удовольствием от психоактивных веществ, секса, еды и других физиологических стимулов. По мнению исследователей, это свидетельствует в пользу того, что музыка имеет эволюционный биологический субстрат.
