НАМ 12 ЛЕТ
беЛн.бу - Белорусский, народный портал

Взрыв в минском метро обнажил проблему, которую никто не замечал. Пожалуй, самый контролируемый объект массового посещения оказался легко уязвим перед действиями самоучки-террориста.

Трофименко Владимир Павлович. 67 лет. Академик Международной академии наук. Учредитель и директор частного унитарного предприятия «СЭНС». С 1996 года предприятие активно занимается разработкой и изготовлением наукоемкого оборудования в области цифровой рентгенографии, в том числе и антитеррористических систем. Является собственником патента на детектор рентгеновского излучения, на основе которого и производится вся продукция фирмы. По оценкам иностранных специалистов, стоимость этой интеллектуальной собственности начинается от пяти миллионов долларов.

После взрыва 11 апреля  на безопасность минского метрополитена брошены все интеллектуальные силы страны. Специально созданная группа при Государственном секретариате Совета безопасности, в которую вошли представители всех заинтересованных ведомств, разработала технические требования к системе видеонаблюдения и пропускному режиму. Ожидается, что в метрополитене установят сканеры, газоанализаторы и прочие достижения науки и техники. Терроризм в метро больше не пройдет?

Интернет-газета Naviny.by попыталась найти ответ на этот жизненно важный вопрос в ходе интервью с Владимиром Трофименко, руководителем единственного в Беларуси предприятия, которое специализируется на разработке и производстве изделий для борьбы с терроризмом. Антитеррористическая система этой фирмы используется в том числе по назначению в резиденции белорусского президента.

— Владимир Павлович, теракт 11 апреля доказал, что метрополитен действительно является объектом повышенной опасности. Правда, до трагедии в это понятие закладывался совсем иной смысл. На обывательском уровне меры безопасности состояли из того, что мы видели: дремлющую в кабинке возле турникета бабушку, прогуливающегося по платформе со скучающим видом милиционера и камеры видеонаблюдения. Какую оценку безопасности нашего метро Вы бы поставили до 11 апреля по десятибалльной шкале?

— На мой взгляд, обеспечение безопасности соответствовало 6-7 баллам.

— А после взрыва?

— Надо исходить из того, что у всех была стопроцентная уверенность, что у нас такого не может случиться: где-то там — да, но только не у нас. Прецедента такого масштаба не было и, к сожалению, никто не сопоставил предыдущие взрывы, не провел параллель и не предположил, что может быть хуже. Да, есть милиция в метро, есть видеонаблюдение, все это уместно. Но что может сделать рядовой милиционер, остановивший подозрительного пассажира? Проверить документы? Да он фальшивый паспорт от настоящего не отличит! Что правоохранитель может увидеть ассоциирующееся с терроризмом? Человек приехал из Витебска? Но это не преступление. Сумку проверить? Но у него нет для этого правовых оснований.

— Так что, полагаться на человека в погонах нельзя, надежда лишь на современные технологии?

— Только комплекс мер может повысить уровень безопасности. Все должно начинаться с подготовки сотрудника милиции. У нас есть специалисты, которые работают в сфере противостояния терроризму, их, поверьте мне, достаточно. Эти люди прекрасно разбираются в сложной технике, досконально знают психологию преступника. Но даже основы этих знаний до рядовых исполнителей не доводятся, вот они и ходят по перрону… Решение проблемы может быть только комплексное: овладение профессиональными навыками борьбы с терроризмом, подкрепленное специальной техникой, которую производим мы, американцы, немцы, россияне…

Схематично это выглядит так. Вызвавшего подозрения человека приглашают в специальную комнату, которая оборудована комплексом устройств и систем антитеррористического назначения. Там, не нарушая его прав, за считанные секунды видеокамера автоматически проводит идентификацию личности, вещи проверяются на наличие опасных предметов на сканере, газоанализатор, что называется, «обнюхивает» его на контакты со взрывчаткой, — ее следы всегда остаются.

В нашем случае речь идет не о профессиональном террористе, который годами проходит специальное обучение. У нас же «полуобразованное чудо», «отличник по химии», он не знает, как работать с взрывчаткой, чтобы остаться чистым.

— Однако это «чудо» якобы больше пяти лет не могли найти. И в метро он вел себя совсем неподозрительно. Да и как на глаз можно вычислить такого человека из сотен, проходящих в потоке? Обычный, с большой сумкой… Сейчас дачный сезон начнется, народ с большими сумками и даже тележками ринется в сторону железнодорожного вокзала…

— Мы начали разговор с милиционера. Он не обучен противодействию и технически не оснащен.

А вот обратный пример. Наши таможенники и пограничники. Они каждый день работают в этом направлении, у них — богатейший психологический опыт, они чувствуют своего «клиента». Но в милиции такие люди тоже должны быть! Они не должны проверять каждого, они обязаны работать точечно. Да и системы мы делаем не для стопроцентного контроля. Зачем! Антитеррористические системы предназначены, я это подчеркиваю, для контроля выборочного.

— Значит, нет такой техники, способной просветить весь поток людей?

— Такую установку можно сделать, на эту тему я уже вел переговоры с руководством Московского метрополитена. Возможно «смотреть» человека в движении, правда, не в общей массе, а в таком месте, где люди выстраиваются друг за другом. Сразу скажу, это очень дорого. Знаю, что спецслужбы проявляют интерес к такой технике для особо охраняемых объектов, но для массовой проверки… Это ни к чему. Ведь террорист по своей психологии всегда оценивает риски. Если его шансы выполнить задуманное составляют 50 на 50, он будет искать другой путь, другое место.

Соответствующим структурам я уже высказал свое предложение: для начала надо оборудовать антитеррористическими комплексами конечные станции минского метро и пересадочную.

— Для проверок на металл и прочие составляющие взрывных устройств?

— Металлодетекторы — это, извините, прошлый век, профанация эти рамки… Не дай Бог, но завтра может найтись такой же умник, но только хорошо знающий не химию, а физику, и изготовить бомбу, которая «не звенит».

В арсенале современных террористов — пластиковые взрывчатые вещества, керамическое огнестрельное и холодное оружие, «пояса шахидов», на них металлодетекторы не реагируют. Террористы всегда на шаг впереди. Только комплексное обследование с обязательным сканированием всего человека позволит повысить уровень безопасности. Профессиональному террористу может противостоять только профессионально подготовленный сотрудник правоохранительных органов, обеспеченный необходимой техникой. Плюс к этому — работа средств массовой информации. Журналисты должны активно муссировать эту тему, сообщая, что такая техника есть и с ней работают подготовленные милиционеры.

— Я правильно Вас понял, что скрывать наличие таких вещей не следует?

— Ни в коем случае! Скрытые системы — это для узких целей спецслужб, мы можем и такие производить. Террорист должен быть об этом осведомлен. Да, он пойдет в другое место. Значит, следует предугадывать и ставить ему заслоны и там.

Я вот был в Москве после посещения Медведевым Киевского вокзала. Крику было: все спят, никто ничего не контролирует… Реакция моментальная — 200 или 300 рамочных металлодетекторов установили на вокзалах и в других общественных местах. Я проходил через эти системы, в моей сумке находились комплектующие детали, рамки — даже не пикнули. А метро ведь — не единственная мишень террористов, есть и другие места!

— У нас очень много таких «других» мест: вокзалы большие и маленькие, железнодорожные пути, стадионы, кинотеатры…

— Следует понимать, что все, конечно, не охватить, но надо создавать то, что называется системой безопасности. Где-то требуется усиленный визуальный контроль, где-то нужно использовать передвижные антитеррористические комплексы. Другого пути сегодня нет. Надо учитывать и характер взрывчатых веществ, и возможности террористов.

— Владимир Павлович, продукция Вашего предприятия поставлялась в Россию, Анголу, Турцию, Иран. Что касается Беларуси, то ваш антитеррористический комплекс установлен только в резиденции президента?

— Скажу так: наши изделия востребованы там, где они необходимы. У президента есть Служба безопасности, которая обязана такими вещами заниматься. В Беларуси в последние годы большой потребности в такой продукции не наблюдалось. Это, образно говоря, штучный товар.

— А после трагедии 11 апреля к вашей деятельностью интерес проявили?

— Пока нет, но, насколько я знаю, на уровне городской власти такие разговоры ведутся. Затраты на ликвидацию последствий, которые несет город, несоизмеримо больше, чем стоимость наших установок. Деньги деньгами, но ведь речь о самом ценном — жизни людей.

— Высокие начальники уже не раз говорили, что на безопасности людей экономить нельзя. Да ведь все может обернуться типичным «авось». Вдруг взрывов больше не будет, зачем тратиться?

— Так для того и тратиться надо! Там, где работают антитеррористические меры, ничего не случается. Как бы там ни говорили, но до этого трагического случая серьезного разговора с заявкой на поиск практических решений о противодействии терроризму в Беларуси не было. Надо смотреть в будущее.

Я в одной из публикаций годовой давности поднял вопрос о мерах безопасности при проведении чемпионата мира по хоккею в 2014 году. Люди к нам приедут со всего света. Их надо встретить, и гарантировать безопасность от границы до их отъезда домой. Извините, но всякое может случиться. Так что те люди, у которых в головах бродят опасные идеи, должны заранее знать, что им здесь не дадут развернуться.

— Владимир Павлович, в России теракты приобрели системность. Московское метро не единожды подвергалось атакам смертников. Там, что называется, петух клевал и клевал, но максимальной безопасности нет до сих пор. В чем причина?

— В деньгах, может быть. Не потому, что их нет, а в силу узкоколейных соображений. Ведь понятие «распилить деньги» — это чисто российский синоним слова «украсть». На антитеррористических проектах это практически невозможно. Значит, не интересно?

Увы, в России активная работа начинается сразу после теракта: и милиция, и внутренние войска, и даже солдаты Минобороны выходят на борьбу постфактум. Потом все затихает до очередного взрыва…

— Но так, наверное, во всем мире, да и у нас, похоже, к этому идет. Милиционеры в метро уже притупили бдительность и не так активны, как в первые дни после взрыва…

— Почему? У американцев, например, поставлено все более продуктивно. Посмотрим, что будет у нас.

— Сколько времени надо, чтобы повысить уровень безопасности в минском метро в плане технического оснащения?

— Президент такую задачу поставил. По моим оценкам, как минимум потребуется полгода — если эту работу начинать уже сегодня. Однако если начнутся экивоки на посевную, а потом на дожинки, мол, после них займемся вплотную, — все может затянуться на годы. Готовых изделий нет, работа идет только под заказ. Так что требуется время. Нельзя забывать, что метро у нас продолжает развиваться, планы надо корректировать и закладывать мероприятия по безопасности будущих станций и линий. Проще говоря, надо ходить теми же дорожками, которыми могут пойти террористы, и перед ними выстраивать заслоны.

— У Вас после произошедшего 11 апреля чувство тревоги сохраняется?

— Это вы о том, что может рвануть еще раз? Знаете, мой заместитель тоже пострадал 11 апреля, осколками его ранило в ногу. Он пошел не привычным маршрутом, а в другую сторону, от взрывной волны… Но продолжает ездить на метро, и я езжу. Нельзя жить в страхе.