В
1996 году судьба совершенно случайно свела меня с Виталием Луневым.
Когда я услышал его рассказ об останках неизвестного летчика–штурмовика
и найденных при них ордене Отечественной войны и колодке от медали «За
оборону Сталинграда», у меня екнуло сердце — это же Окрестин! У него
были такие же награды, а район гибели совпадает с тем, о котором мне
рассказывали его однополчане. Но как это доказать, если из архива
пришли только отрицательные ответы? Выход был только один: ехать в
Подольский архив и искать самому, искать в делах 74–го полка и 1–й
гвардейской дивизии. Но оказалось, что сделать это было совсем
непросто. Спонсоров для поездки я не нашел. Пришлось ждать его
величества случая, однако он настал только в 2008 году.
А
пока суд да дело, я собирал косвенные доказательства. Как известно,
Борис Окрестин был награжден орденом Отечественной войны II степени. Он
был цельноштампованным и так ровненько, прямо по силуэту красной звезды
разломаться во время удара
... Читать дальше »
В
1996 году судьба совершенно случайно свела меня с Виталием Луневым.
Когда я услышал его рассказ об останках неизвестного летчика–штурмовика
и найденных при них ордене Отечественной войны и колодке от медали «За
оборону Сталинграда», у меня екнуло сердце — это же Окрестин! У него
были такие же награды, а район гибели совпадает с тем, о котором мне
рассказывали его однополчане. Но как это доказать, если из архива
пришли только отрицательные ответы? Выход был только один: ехать в
Подольский архив и искать самому, искать в делах 74–го полка и 1–й
гвардейской дивизии. Но оказалось, что сделать это было совсем
непросто. Спонсоров для поездки я не нашел. Пришлось ждать его
величества случая, однако он настал только в 2008 году.
А
пока суд да дело, я собирал косвенные доказательства. Как известно,
Борис Окрестин был награжден орденом Отечественной войны II степени. Он
был цельноштампованным и так ровненько, прямо по силуэту красной звезды
разломаться во время удара
